Нас вспоминают только в период Паралимпиады — через месяц о нас забудут и всё будет как прежде

— Всё началось, когда мне было девять — родители привели меня в бассейн, чтобы я научилась плавать. Нужно было заниматься какой-то физической активностью, но кроме плавания мне ничего больше не подходит. Несмотря на то что я хорошо лежала на воде (я очень лёгкая), было неясно, как всё-таки научить меня плавать — руки и ноги ведь не работают. Но на первом же занятии со специалистом я проплыла четыре бассейна (это 200 метров) за сорок минут. Никто не думал, что я смогу плавать, и тем более, что я выберу для себя профессиональный спорт — до этого я долгое время занималась вокалом. В результате регулярных тренировок появились первые результаты — они позволили мне получить классификацию и выступать на Паралимпиаде (каждому спортсмену-паралимпийцу присваивается класс, который определяет уровень ограниченности его способностей. Получив классификацию, паралимпиец может соревноваться только с теми спортсменами, которые имеют тот же класс, что и он). В общем, так всё и закрутилось — в спорте я уже семь лет.

 

Но это ещё не всё. Мне всегда нравилась журналистика: я иногда ловила себя на том, что смотрю информационные передачи буквально с открытым ртом. Иногда ко мне даже подходили родители и спрашивали: «Саша, что с тобой? Почему ты так смотришь?». Именно поэтому после окончания школы я нашла негосударственный университет, при котором были дистанционные курсы журналистики. Когда по полгода не бываешь дома, учиться очно сложно. А благодаря этим курсам я могла из любой точки мира (в зависимости от того, где у нас были сборы и соревнования) слушать лекции и отправлять задания.

Параллельно с учёбой я готовилась к Паралимпиаде в Лондоне. За год до неё моей маме удалось добиться, чтобы по закону она могла сопровождать меня на соревнованиях как член команды (в 2011 году вышел Приказ Минздравсоцразвития № 916н, согласно которому в единый квалификационный справочник была включена должность «сопровождающего спортсмена-инвалида I группы»). Так как у меня довольно серьёзные физические поражения, мне обязательно нужен такой человек. Помню, все тогда говорили, что мы молодцы — сделали такой важный шаг. Шаг, который поможет очень многим спортсменам. Но потом произошла очень печальная ситуация: вместо меня в Лондон поехала другая девочка, а позицию мамы как сопровождающего занял человек из руководящего аппарата. Я не претендовала на медаль, но абсолютно точно была в пятёрке сильнейших (что означает очень высокий результат на Играх). Я пыталась бороться, писала в Паралимпийский комитет о том, по какому праву девочка, которая не выполнила нормативы, едет на моём месте, а я остаюсь. Тренерами против меня было сфабриковано письмо, а команда подписалась за то, чтобы меня вообще исключили из сборной. Это был невероятно сложный этап в жизни — очень много было пережито. И наверное, поэтому мне сейчас не так тяжело.

 

После этой истории я решила, что уйду от тренера и не буду больше плавать. Но познакомившись с моим нынешним наставником, преподавателем физкультуры в бассейне МГУ, передумала уходить из спорта. Он-то мне и предложил попробовать поступить в МГУ. «Будет возможность выбить тебе общежитие, так что сможешь тренироваться и жить в одном месте. У тебя будут круглогодичные сборы, а это очень удобно», — сказал он. Для меня МГУ всегда был мечтой, я хотела здесь учиться, но понимала, что физически не потяну каждый день ездить на учёбу. Но я попробовала. В самый последний день подала документы на факультет журналистики и пересдала ЕГЭ (без подготовки). Сначала меня не хотели брать, так как университетский комплекс не приспособлен для людей с инвалидностью, но я настояла на своём. В университете я никогда не афиширую свой статус чемпионки, практически никто из преподавателей о нём не знает. Мне не нужны поблажки — хочется, чтобы в голове что-то осталось. Наверное, поступление — это моя самая большая победа в жизни. Спорт спортом, а МГУ — это вечно.

Готовясь к Играм в Рио, мы полгода не вылезали со сборов. Тренироваться приходилось в очень непростых условиях: на нашей базе часто возникали проблемы с питанием для спортсменов, а мы по 6—8 часов ежедневно проводили в бассейне под открытым небом (палящее солнце было причиной ожогов и изнеможения). Но у нас был стимул — мы хотели участвовать в Паралимпиаде. Мы верили в то, что никаких проблем с допуском у нас быть не должно. Ну а когда допустили олимпийцев, мы очень обрадовались и уже ничего не боялись. Плюс — нам пришло письмо от Международного паралимпийского комитета о том, что претензий к нам нет и мы «можем спокойно готовиться и ни о чём не переживать». Буквально через две недели после этого письма произошло то, чего никто не ожидал. Хотя, если честно, я предвидела такой исход — предвидела нашу дисквалификацию ещё в начале сборов. Но другие спортсмены отказывались в это верить и надеялись, что всё будет хорошо. Жаль, что я оказалась права. Удар должен был прийтись по государственной структуре, но, к сожалению, пострадали спортсмены. Те люди, которые действительно должны были понести наказание, остались «не при делах». Ситуация складывается так, что мы потеряли не только Паралимпийские игры, но и все остальные международные соревнования на два—три года точно (может и дольше). А спортсмен без международных стартов теряет свои навыки.

Когда огласили решение суда, мы все плакали. Но буквально через пятнадцать минут после этого ко мне приехали друзья, которые очень меня поддержали. Я поняла, что это не смертельно, хотя, конечно, непросто. У меня сейчас высокие результаты: я как минимум была бы третьей. А если всё-таки выступила бы в Рио, то могла и за золото побороться. Это было возможно и реально. И от осознания того, что именно потеряла, становится очень тяжело. Это действительно сложно пережить. Но после той Олимпиады я поняла, что пропустив её, я получила гораздо больше, чем если бы поехала в Лондон. Верю, что и сейчас будет какая-то компенсация — найдётся другое занятие, которым я смогу восполнить эту потерю. Когда я вернулась домой после Всероссийских открытых соревнований (альтернативные Паралимпийские соревнования, организованные вместо Игр в Рио), я осознала, что какая-то часть моей спортивной жизни закончилась. Возможно, я ещё вернусь в спорт, но пока в моих планах окончить университет и найти работу.

 

Сейчас я на последнем курсе — впереди защита диплома, и я не хочу ограничиваться одной только теорией. Возможно, я сниму фильм о судьбах спортсменов-паралимпийцев, тем более что эта тема сейчас очень популярна (правда, не всё из того, что я знаю, можно показывать). Нас вспоминают только в период паралимпиады — через месяц о нас забудут, и всё будет как прежде. Нужно, чтобы люди регулярно обращали на нас внимание. Я считаю, что если человек с инвалидностью будет работать на телевидении в качестве корреспондента или ведущего, он сможет изменить всю суть телевизионного подхода. В любом случае я хочу попробовать. Я такая, какая есть, и жизнь у меня одна, прятаться в четырёх стенах глупо — надо что-то делать. Всем нам нужно что-то делать.