Кулачные бои будоражат множество самых крутых писателей, вдохновляя их на новые и новые страницы. Читаешь лучшие — и чувствуешь прилив адреналина и вкус крови на губах. Алексей Алёхин вспоминает Кортасара, Буковски, Набокова и других писателей, которые просто не представляли своей жизни без бокса.

Джеймс Эллрой

писатель
— Бокс искушает писателей. Цепляет их дикостью, которая есть в кулачных боях. Заманивает в бескомпромиссно мужской мир и дразнит осознанием того, что они никогда не будут этому миру принадлежать. Бокс для них — закрытое сообщество и турбулентный, кроваво-суровый образ жизни. Писатели хотели бы там побывать, но не жить.

Хулио Кортасар

Интеллектуал и эстет Кортасар любил сравнивать литературу с фотографией, джазом и боксом. Писатель начал следить за боями, когда ему исполнилось 9 лет — со времён громкого боя Луиса Фирпо против американского чемпиона Джека Демпси. Многие недовольные «нечестным» поражением Фирпо аргентинцы предлагали объявить войну США.

 

Мастер фантастических рассказов, где небывалое вырастает из обыденности, Кортасар умел заглядывать в суть вещей и считал хороший поединок воплощением соперничества и совершенным зрелищем. «Хороший бой может быть красивым как лебедь. В таком насилии нет ни капли жестокости». Кортасар смотрел бои живьём и по телевизору, слушал трансляции с поединков по радио, помнил имена всех противников своих любимых боксёров, смаковал бои Рэя Робинсона и со временем разочаровывался в том, каким бокс стал. «Бокс умер, хватит твердить, что Кассиус Клей — чемпион мира».

 

Каждый из трёх рассказов Кортасара про бокс — маленький шедевр. «Торито» — монолог от первого лица, реальная история аргентинского боксёра Хусто Суареса по прозвищу «Бычок с бойни», умершего от туберкулёза в 29 лет. «Вторая поездка» — точный портрет боксёра второго эшелона и, вероятно, самый лучший фантастический рассказ про бокс в мире. «Закатный час Мантекельи» — данное вскользь безупречное описание большого боя: великого средневеса Карлоса Монсона против кубинца Хосе Наполеса. Занятный факт, упомянутый в рассказе: организатором поединка выступил друг Монсона Ален Делон.

 

Факт: Дружба Делона и Монсона продолжалась и после описываемых в «Закатном часе» событий: когда Монсон в припадке гнева убил свою жену и сел в тюрьму, Делон до последних дней навещал там своего друга.

 

Что читать: «Торито», «Вторая поездка», «Закатный час Мантекильи».

Джеймс Эллрой

«Я из Лос-Анджелеса, поэтому люблю автомобили, девчонок и мексиканских боксёров», — говорит Джеймс Эллрой, один из самых крутых современных американских писателей. Эллрой прославился «Лос-Анджелесским квартетом» — серией романов о жёстких парнях, плохих копах 50-х годов. Два из них, «Секреты Лос-Анджелеса» и «Чёрная орхидея», стали голливудскими фильмами.

 

Бокс в «Квартете» присутствует чаще всего как элемент фона и примета времени — разговоры, купленные бои, боксёры-пройдохи, отмороженные фанаты Рэя Робинсона на пурпурном авто. В «Шести тысячах налом» один из второстепенных героев — чемпион мира в тяжёлом весе Сонни Листон. По версии автора — расист, наркоман и боец мафии, вовлечённый в сбыт героина. Мощное эссе «До последнего» (Balls to the Wall) — даже слишком подробный репортаж с одного из самых классных и великих поединков новейших времён Эрика Моралеса против Марко Антонио Барреры. В то же время это рассказ о восприятии Эллроем бокса через годы и признание в любви к собственному отцу, с которым он смотрел бои по ТВ и живьём.

 

А больше всего бокса в его первом бестселлере — романе «Чёрная орхидея», написанном от лица боксёра-полутяжа, копа-неудачника, снедаемого болезненной страстью к убитой женщине — очень похожего на самого автора. Сцена боя главного героя — шедевр от первого до последнего слова. «За два часа до боя я сжевал огромный бифштекс, выпив из него весь сок и выплюнув мясо, и сейчас чувствовал, что мой пот отдаёт запахом звериной крови».

 

Факт: Высокий и тощий Эллрой пробовал боксировать — получалось очень плохо. Отец называл его бойцом «веса рулона туалетной бумаги». Сам Эллрой любит рассказывать байку про то, как был избит маленьким, но вёртким тюремным трансвеститом по прозвищу Пичиз, у которого «кулаки тяжёлые, как у Аргуэльо», а руки «быстрые, как у Али».

 

Что читать: «Чёрная орхидея», «Balls to the Wall».

Артур Конан Дойл

Свою любовь к боксу Дойл передавал многим героям, в том числе и Шерлоку Холмсу. Красочная боевая сцена фильма Гая Ричи выросла из эпизода «Знака четырёх», где боксёр Мак-Мурдо упоминает «встречный в челюсть» Холмса и уверяет, что тот мог бы многого добиться в спорте, не забрось он выступления.

 

Хотя Дойл не достиг больших высот в боксе, он охотно участвовал в дружеских боях и старался приобщить приятелей к своему увлечению. Писатель вообще был безудержным энтузиастом спорта, не только бокса. Он играл в крикет, футбол, регби, ездил на велосипеде, катался на лыжах, увлекался стрельбой. Бокс был для сэра Артура не только формой благородного соперничества, но и славной частью английской культуры: «демонстрация твёрдости без жестокости, беззлобного мужества без озверения, мастерства без жульничества».

 

Бокс — одна из главных тем книги Дойла «Родни Стоун». Сюжетно это довольно простецкий готический роман с мрачными тайнами и наивным рассказчиком. Но вот портреты боксёров и описания поединков удались на славу. Дойл описывает бокс задолго до введения правил маркиза Куинсберри — бойцы дрались без перчаток и глотали между раундами коньяк.

 

Через некоторое время после выхода «Родни Стоуна» Дойл поставил за свой счёт пьесу «Дом Темперли» по мотивам романа и даже оплатил аренду театра. Боевые сцены ставил тренер по боксу, выглядело всё очень реалистично, но, по словам биографа писателя, «некоторые актёры жаловались на синяки и выбитые зубы».

 

Факт: Дойл был таким знаменитым фанатом бокса, что его даже приглашали быть рефери на поединке Джека Джонсона против Джеймса Джеффриса. Для тех лет — событие на уровне Мэйвезер — Пакьяо или Тайсон — Холифилд.

 

Что читать: «Родни Стоун», «Хозяин Кроксли», «Конец Дьявола Хоукера».

Владимир Набоков

Набоков — единственный из этого списка, у кого получалось зарабатывать на боксе деньги. Подростком Владимир Владимирович занимался с персональным тренером, лупил по пневмогруше и приобрёл раздражавшую его одноклассников привычку во время драк бить на английский манер «наружными костяшками кулака, а не нижней его стороной», как было принято у русских школьников. В бедные эмигрантские годы писатель давал не только уроки тенниса и французского языка, но и бокса.

 

Набоковская ода любимому виду спорта — ранняя статья о поединке Брайтенштретер — Паолино: «После боя было прекрасное ощущение, ради которого стоило свести двух отличных боксёров, — ощущение какой-то уверенной искристой силы, бодрости. И это играющее чувство важнее, чище многих так называемых возвышенных наслаждений». Увлечение кулачными боями отразилось в отличной сцене драки в романе «Подвиг», где Набоков часто использует глагол «боксовать» — сейчас редко употребляемое, но по-прежнему лучшее русское слово для описания процесса.

 

Факт: Набоков не только боксировал, но и как минимум один раз был нокаутирован.

Владимир Набоков

писатель
— В ударе, вызывающем мгновенный обморок, ничего нет страшного. Мне самому пришлось это испытывать. Такой сон скорее приятен. Никакой боли. Только раскат мелкого звона и мгновенный приятный сон, продолжающийся от десяти секунд до получаса.
Что читать: «Брайтенштретер — Паолино», «Подвиг».

Чарльз Буковски

Бокс в жизни известного хулигана присутствовал как зрелище и способ сделать свидание с очередной подружкой интереснее.

Чарльз Буковски

писатель
— Я брал с собой женщин либо на бокс, либо на бега. В тот четверг вечером я взял Кэтрин на бокс в спортзал «Олимпик». В «Олимпик» ходили в основном латиносы и белые работяги из низших слоёв, да несколько кинозвёзд и знаменитостей. Там было много хороших мексиканских боксёров, и дрались они всем сердцем. Плохими были только те бои, когда встречались белые или чёрные, особенно тяжеловесы.
Как и Кортасара, бокс сильно вдохновлял Буковски на творчество, но там, где аргентинец отыскивал скрытый смысл или отблеск чего-то сверхважного, американец видел совсем другое:

Чарльз Буковски

писатель
— Первый поединок был неплох, много крови и мужества. Смотря бокс или ходя на скачки, можно кое-чему научиться — как писать например. Смысл неясен, но мне помогало. Вот что самое важное: смысл неясен. Слов тут нет — как в горящем доме, или в землетрясении, или в наводнении, или в женщине, выходящей из машины и показывающей ноги.
Строчки про бокс часто встречаются в стихах, рассказах и романах Буковски, а в «Победителе» поединок описан с точки зрения пройдохи-менеджера. Самая яркая боксерская сцена у Буковски — абсурдное и дерзкое начало рассказа «Класс». Эрнест Хемингуэй, к которому Чарльз испытывал любовь и ненависть одновременно, любил сравнивать себя с другими писателями, используя боксёрскую терминологию: Турнева он победил, переведя бой в поздние раунды, а Стендаля одолел после двух ничьих. В «Классе» герой, сам Буковски, попыхивая сигарой, выходит на ринг и к чертям нокаутирует Хемингуэя.

 

Факт: на могильной плите Буковски выгравирован силуэт боксёра и надпись «Не пытайся».

Что читать: «Победитель», «Класс», «Женщины».