Использование материалов The-Challenger.ru (Челленджер) без разрешения редакции сайта запрещено.
Был момент, когда я очень серьёзно увлекался сноубордингом — я несколько лет участвовал в кубке России и ездил в Европу на Кубок мира (он тогда только зарождался). Не могу сказать, что это было моей профессией (особенно в то время), нет — скорее хобби. Да, я, конечно, хотел занимать первые места, показывать максимально высокие для себя результаты — если нет амбиций, тогда зачем вообще участвовать, — но, признаюсь, мне никогда не был близок спорт в чистом виде. Я любил (и люблю) прорабатывать новые маршруты, путешествовать, устраивать вылазки с друзьями и открывать новые фрирайдные линии. Фрирайд (стиль, который я для себя выбрал) — это не спорт. Да, конечно, сейчас уже всё закрутилось — регулярный Кубок мира, телетрансляции, большие деньги, спонсоры, рейтинги, но это уже совсем другая история. Для меня сноубординг — это возможность быть в диких горах, в местах, где нет индустрии и канатных дорог; это возможность заниматься любимым делом и в нём себя реализовывать. Сноубординг — это прежде всего творческий процесс. Совершать восхождения вдалеке от людей и быть близко к природе — вот что мне интересно.
Да, как и во многих других экстремальных видах спорта, если ты смотришь со стороны, сидя в кресле, на то, что делают райдеры, тебе это кажется настоящим безумием, но если ты сам занимаешься фрирайдом, то твоё восприятие меняется. Доля риска, конечно, есть, но меня окружают люди, которые уже долгие годы живут в горах — они понимают что-то про снег, про ландшафт и потенциальную опасность.
Я как человек, который уже много где побывал, чётко понимаю: несмотря на то, что Москва — это родной и любимый город, мне там некомфортно. Иными словами — я не вижу там своего будущего. Жить всё время в мегаполисе и изредка куда-то выбираться — точно не моё. Москва — огромный город с не всегда позитивной энергетикой. Я замечал, что на третий—пятый день, когда оттуда уезжаешь и с тебя «спадает» этот бешеный ритм, ты становишься спокойнее, начинаешь смотреть по сторонам. Хотя признаюсь, я всё равно скучаю по Москве — через несколько месяцев, проведённых где-то далеко, хочется увидеть друзей, родителей. К тому же сам город становится с каждым годом всё прекраснее. В Москве есть то, чего нет в маленьких горных посёлках — насыщенной культурной жизни. В столице постоянно проходят всевозможные выставки, и если не лениться, то этим вполне можно насытить свою жизнь.
Но всё это, конечно, не имеет никакого отношения к природе.
У меня есть старший сын, который уже восемь лет живёт в Голландии. При любой возможности я старюсь выцепить его в России — организовываю походы и экспедиции. И для сына Россия — это огромное пространство, это нетронутые пустоты, это дикая природа. Здесь ещё столько всего неизведанного — одной жизни точно не хватит, чтобы везде побывать. Да и для меня сейчас именно Россия представляет наибольший интерес — как для путешествий, так и для съёмок. Мир по большей части глобализирован — в той же Европе таких нетронутых мест уже не осталось. Всё исхожено и заселено. Всё уже частное и кому-то принадлежит. Там нет ощущения дикой природы и пустоты, а в России — на Кавказе, Урале и Алтае — это ощущение есть.
Есть понимание, что остаток жизни хочется посвятить по-настоящему крутым вещам, той же самореализации. А ещё хочется оставить что-то после себя. Там — в горах — дни проживались очень легко, и результатом прожитого стала условная копилка воспоминаний в голове. Но когда ты занимаешься визуализацией этих картинок и этих эмоций, то в результате творческого процесса что-то остаётся. Остаётся нечто красивое, эмоциональное и ёмкое. Остаётся след.
