Серафим Пикалов: «Менее образованные люди всегда боятся неизвестности»

— В детстве я постоянно занимался спортом — как и любой ребёнок, родившийся в середине 1980-х. Меня отдавали в разные секции: прыжки в воду, бокс, айкидо — но всё было на уровне хобби. В 96-м мы с родителями поехали в горы, на Домбай. Если раньше я любил море, то тут влюбился в горы и решил: надо срочно заняться альпинизмом. Отец умудрился познакомить меня со «снежным барсом» — так называют альпиниста, который покорил все семитысячники СССР. Меня настолько это впечатлило, что, вернувшись домой, я захотел снова попасть в горы, но уже как спортивный турист. Через какое-то время я решил научиться кататься на горных лыжах или сноуборде. Потом в моей жизни появился кайтинг и другие виды спорта. Так, с десятого класса я ни разу не отдыхал, лёжа на каком-нибудь пляже.

 

В октябре 2014-го я переехал в Красную Поляну — в Москве меня ничего не держало. Чтобы не «сгорели» какие-то сбережения из-за кризиса, я купил машину, загрузил все вещи, позвонил другу — он на тот момент жил в Красной Поляне — и спросил, можно ли у него пожить на кухне. Так и переехал. Всегда мечтал жить в горах, поэтому не могу назвать этот переезд спонтанным. В Европу не хотел, в Америку не мог — не было достаточного опыта для работы там.

Есть две основные вещи, которые отличают Поляну от Москвы: скорость и настроение. В Красной Поляне не так спешат, опоздать на полчаса или час — абсолютно нормально. Хотя есть тут одно место, куда все приезжают вовремя — открытие «канатки» после большого снегопада. Здесь намного чаще встречаешь улыбающихся и доброжелательных людей. Я ни по чему не скучаю в Москве — здесь есть всё, что мне нужно.

По профессии я IT-специалист, математик и системный программист. Окончил МИФИ, факультет кибернетики. Сейчас я работаю над небольшим айтишным проектом. Это бот в Telegram, который поможет приезжим ориентироваться в Красной Поляне. Он пригодится и местным жителям — они будут получать информацию о погоде, событиях. Хочу сделать хороший продукт. Уверен, что в первую очередь нужно думать о ценности и полезности вещи, а потом о её монетизации. Например, один из крупнейших информационных ресурсов Красной Поляны Rider Help долгое время работал за идею — ребята бесплатно освещали события, делали обзоры.

Занятия спортом не приносят стабильного и хорошего дохода. Правда, мне до сих пор начисляют зарплату в подмосковном центре (Центр паралимпийских, сурдлимпийских и неолимпийских видов спорта. — Прим. ред.). Она там очень маленькая, вроде бы после получения мастера спорта международного класса её повысили. Но для себя я решил: буду работать только головой. Только так должен зарабатывать. Спорт — это хобби. Даже когда я уезжал в Штаты на два месяца и готовился к Олимпийским играм (в Сочи. — Прим. ред.), я продолжал работать удалённо. Часовые пояса — крутая штука: ночами я работал, днём катался, спал в промежутках. Как потом выяснилось, некоторые коллеги в офисе даже не понимали, что меня не было пару месяцев.

Обычно, когда меня спрашивают, изменилось ли что-то после аварии, люди ожидают услышать какую-то невероятную историю о каких-то преодолениях. Но это не про меня. В жизни случается гораздо больше событий, которые способны что-то изменить. В моём случае тот же переезд в Красную Поляну. Да, я начал ходить на протезе. Да, у меня появилось больше знакомых в «протезных» компаниях. Я стал более заметен, стал публичной личностью, что ли. В профессиональной деятельности тоже без изменений — после аварии я вышел на новую работу, отработал пять лет. Там были люди, которые и не подозревали, что у меня есть протез. На прощальную вечеринку я пришёл в шортах. Да, кое-что поменялось в катании — пришлось переучиваться. Но сейчас я катаюсь гораздо лучше, чем до аварии.

 

Что касается страха, я стал осторожнее — но не из-за протеза, а из-за того, что повзрослел. С годами начинаешь больше опасаться возможных несчастных случаев, травмы заживают медленнее. Понимаешь, что всё может плохо закончиться.

Я благодарен родителям за то, что не изменили своего отношения ко мне, не рыдали при мне, не запрещали ездить в горы. Они всё сделали правильно. Помню, они отпустили меня кататься на неспортивном протезе спустя три месяца после аварии. Не представляю, что чувствовала мама, когда я упаковывал костыли в сноубордистский чехол, но она не сказала ни слова. Друзья тоже не присматривали и не бегали за мной. «Кто идёт дрова рубить?» — «Я иду». — «Пойдём». Так и должно быть.

Инфраструктура для людей с ограниченными возможностями в Москве и Красной Поляне развита лучше, чем по стране в целом. Зачастую даже лучше, чем в Европе и Америке. Но это не означает, что она развита достаточно хорошо. У нас стали внимательнее к этому относиться, но с присущим для России дилетантством. Пандусы построили, но под таким углом, что на них невозможно заехать. Плитку для незрячих положили, но она почему-то приводит к дереву. Хотя мне из этого ничего не нужно, я всё равно стал обращать внимание на такие проблемы. Если выбирать, в Красной Поляне в этом плане комфортнее. Я часто видел на «Розе Пик» (самая высокая смотровая площадка в Красной Поляне. — Прим. ред.) ребят в колясках, которые любовались горами — это прекрасно.

 

Мы часто забываем: чтобы что-то изменить или улучшить, работа должна идти с двух сторон. Пока об этом заботится только государство и курорты, всё будет развиваться медленно. Надо чаще выходить на улицу. Не в плане митингов, а просто гулять, не прятаться, чтобы у людей это не вызывало диссонанса.

У меня много планов — и на личную, и на профессиональную жизнь. Хочу делать мир лучше, но, как известно, нужно начинать с себя. Мне предлагали несколько интересных проектов в Москве. Но не настолько интересных, чтобы я решился вернуться. С годами приходит понимание, что надо жить там, где комфортно. Я постоянно агитирую людей открывать офисы в Красной Поляне, развивать регион, строить дороги. Это уникальное место, которое, как я его называю, стало первой резервацией в России. Резервация людей, которые поступились меркантильными желаниями и переехали сюда, чтобы жить в красивом месте, общаться с интересными людьми, улыбаться. Люди приезжают сюда и открывают крутые места, делают интересные сервисы. Я тоже хочу открыть здесь своё место, были даже попытки. Думали с друзьями взять в управление отель. Я просчитал экономическую составляющую — получилось невыгодно. Надо покупать землю, а она тут, к сожалению, переоценена. Сейчас всё на паузе — пока ко мне не приходят прорывные идеи. Возможно, мало чутья в офлайн-бизнесе. Так уж устроено, что обязательно возникнет момент, когда в экономике цифры не сойдутся и эти пробелы надо будет заполнять энтузиазмом, рвением. Если этого нет, лучше не начинать.

 

Не знаю, останусь ли я в Красной Поляне жить навсегда. Хочется дом, семью. Я бы сделал здесь базу, куда всегда можно приехать, подумать, остаться на какое-то время. Куда занесёт жизнь — тоже не знаю. Не хочется, чтобы она надолго заносила меня в Москву или другие крупные города. В Питере мне предлагали проекты и очень хорошую зарплату, но я не согласился — не смогу уехать туда надолго. Хочется покататься по миру, поработать за рубежом. Режим «сезон здесь, остальное время где-то ещё» для меня идеален.