«Моё дело — взять камеру и снять шедевральный кадр»: операторы рассказывают о своей работе

Операторам, работающим вместе с корреспондентами на выезде, приходится подолгу носить камеру, и они, конечно, устают. Сами представьте: положил на плечо камеру весом пять килограммов, надел восьмикилограммовый рюкзак и бегаешь с этим всем — Путина или Собянина снимаешь. А в командировке особенно тяжело, ведь если в Москве хотя бы дают в помощь видеоинженера, то в командировке всё на себе.

Если операторы повышают квалификацию, они переходят в документалистику, а затем уже в кинопроизводство. Здесь работа вроде как физически легче (сами камеры весят значительно меньше). Я вот снимаю документальные фильмы и клипы и часто делаю это вообще на фотоаппарат, он даёт более глянцевую картинку. Но усталости не меньше. Если новостникам нужно только снимать то, что им говорит корреспондент, то мне нужно продумывать каждую съёмку, искать звукорежиссёров и видеоинженеров, заказывать свет, потом его выставлять на локации. В общем, миллион всего. Усталость больше умственная, чем физическая, но к концу дня я разницы не ощущаю.

Я с детства занимаюсь спортом и в принципе уверен, что себя запускать нельзя. Если спортивной жизни нет, работа становится в тягость. В 20 лет ещё ничего, но к 40 совсем тяжко станет. Полдня поставишь свет, потаскаешь всякие приборы — да и плюнешь на всё. Как вот пробежать за Дзюбой вдоль всего поля, если нет физической подготовки? Именно поэтому я регулярно хожу в зал — делаю упражнения для укрепления всех мышц (ничего специфического). Мне вот скоро 30, а спина уже начинает побаливать. Если я в Москве, то раз в неделю обязательно ещё хожу на массаж — тоже штука нужная.

Другие операторы, которые не занимаются спортом, довольно быстро зарабатывают себе брюшко, начинают лениться. Это что же, надо прямо пойти и снять? Ещё и штатив поставить? Людей, у кого глаза горят, кто готов в любой момент подорваться и побежать снимать, мало. У меня вот есть этот огонёк в глазах, я свою работу очень люблю, поэтому и спорт для меня — важная часть жизни.

Кстати, ещё один важный нюанс — все камеры праворукие, ориентированы только на правшей, то есть положить камеру можно только на правое плечо. Варианта переложить на левое, чтобы как-то разгрузить одну сторону тела, нет. Я слышала, что можно заказать камеру для левши, но в жизни ни разу такую не видела. Поэтому сколиоз — это наше профессиональное заболевание. После целого дня, конечно, всё тело болит. Однажды мы снимали сериал, так вот смена длилась 12 часов. Конечно, были небольшие перерывы, но физически было очень тяжело.

Так как по комплекции я и не худенькая, и не здоровенная, по мне эта работа нормальная, я бы не назвала её физически тяжёлой. Я даже так скажу: когда занимаешься любимой работой, вообще не тяжело. Позвоночник у нас страдает, это да, но на спорт у меня времени не хватает совсем. Пока я обхожусь массажем, обязательно прохожу один-два курса в год. Да и молодость пока спасает.

Сейчас я работаю в студии на разных программах. К примеру, снимаю на «Вечернем Урганте», там у нас камеры стоят на специальных катающихся штативах, чтобы её можно было в любое место подкатить. Это очень удобно. Ну и, конечно, при необходимости я могу взять камеру в руки и куда-то с ней пойти. Мне очень нравилось работать с ТЖК, но когда смотрю на пацанов, которые снимают какие-нибудь концерты, по три часа подряд бегают с этой камерой, думаю: сейчас я бы уже не рискнула. Ну то есть рискнула бы, но только один раз, а потом свалилась бы.

Самая физически выматывающая работа была у меня в Югославии во время раздела страны. Я проработал там около года на корпункте. Шла война, и никаких чётких смен просто не существовало. Нельзя было встать и уйти, сказав, что твой рабочий день закончился. Никакого обеда по расписанию. Снимаешь, пока нужно, и неважно, какой час — десятый или пятнадцатый. Ещё один нюанс — на тебе помимо камеры и рюкзака со всем оборудованием ещё каска и бронежилет (они тоже весят немало). И разумеется, часто нужно было просто убегать. И неважно — есть силы или нет. Один раз мы бежали с корреспондентом так, что только пятки сверкали. Ну а иначе нас бы просто убили.

Война — дело молодых. Мне было 25 лет, поэтому и второе дыхание открылось, сейчас так бы уже не получилось. Даже тогда думал — откуда что берётся и куда потом девается?

Если не брать в расчёт горячие точки, то, конечно, работа с ТЖК на каких-нибудь концертах самая выматывающая. Мало того что на тебе тяжеленная камера и концерт длится часа два-три, так ещё и нельзя с этой камерой просто ровно выйти на сцену и встать. Нет, ты становишься на корточки, подползаешь к какому-нибудь барабанщику, берёшь нужный план, потом ищешь следующий план и всё это время, во-первых, следишь, чтобы ни одна другая камера тебя не поймала, а во-вторых, не забываешь, что за тобой тянется кабель. Постоянное движение, постоянные неудобные позы.

Больше всего у нас страдает спина, позвоночник — положение постоянно согнутое, камера всегда на одном и том же плече. Конечно, есть специальная гимнастика, чтобы качать именно спину, но я уже ничего не делаю. Раньше спасала молодость, а сейчас я сам ТЖК уже не таскаю, больше объясняю остальным операторам, как нужно снимать.

Кроме того, страдает зрение, потому что глаза всё время направлены в видоискатель — вне зависимости от того, куда ты двигаешься. Ровно поэтому многие операторы в очках. Я вот заметил, что у операторов довольно рано развивается дальнозоркость, это связано именно со спецификой работы.

Необходимо понимать: в кино снимают дубли, никто из операторов не держит камеру в руках часами. Сложнее тем, кто снимает реалити-шоу или документальные фильмы. Но вообще я бы не сказал, что сложность работы оператора — в тяжести камеры. Нет, эта работа прежде всего интеллектуальная. Нужно угадать, чего хочет режиссёр или автор, а если есть своё видение — суметь правильно его предложить.

Ну и, конечно, сложно, когда едешь в какую-нибудь экспедицию, а продюсер экономит на команде и отправляет тебя без видеоинженера. В командировках так часто делают, но я на такие истории стараюсь не соглашаться. К примеру, когда мы ездили в Израиль, нас была целая команда из пяти человек — два оператора, два механика и ещё один человек, отвечавший за кран. Там и так хватало сложностей: адская жара, горы, пустыня. Тебе — потному и грязному — необходимо держать план, держать фокус. В жару думаешь ещё о том, как охлаждать камеру. А в холоде всё наоборот. Например, в Швеции, когда я сидел в сугробе, аккумулятор застывал, камера стыла — я прятал батарейки, старался согревать камеру, а надо же при этом панораму красивую делать. После той поездки беру с собой по четыре аккумулятора, чтобы наверняка. Так вот, если в таких условиях я бы помимо того, что батарейки перезаряжал и оптику почистил, ещё бы штатив таскал, то совсем сошёл бы с ума.

Вообще, свободная, не уставшая голова позволяет выдавать результат, а если ты устал, то о каком творчестве можно говорить? Моё дело — взять технику и снять шедевральный кадр, чтобы режиссёр пищал и зрителю понравилось. Я оператор, а не ишак.

Физическая подготовка, конечно, нужна. Мало кто из операторов ходит в тренажёрный зал или плавает — многие говорят, что нагрузки им и на работе хватает, а дома лучше на диване полежать. Я вот уже много лет мучаюсь со спиной, хожу к мануальщикам. Последние полгода регулярно выполняю упражнения для шеи: кивок с напряжением во все стороны, по десять повторений — ничего сложного, но расслабляет мышцы и одновременно держит в тонусе. А ещё регулярно вишу на турнике, чтобы позвоночник вытягивать. Так после смены повиснешь, пара позвонков хрустнет — и сразу чувствуешь, что стало легче. Я эти упражнения дома по утрам делаю, в зал не хожу, но это мне очень помогает. Есть ещё, кстати, обувь специальная. Мы, конечно, всё равно ходим в кедах, но находиться весь день на ногах, ещё и с таким грузом, по-хорошему можно только в обуви с супинаторами (чтобы плоскостопия не было).