Эллисон Шмитт: как олимпийская чемпионка справилась с депрессией

Разве могла Эллисон угодить в депрессию? Нет. Как могла скромная и улыбчивая Шмитти (так её называют друзья), которая всегда отличалась своей стабильностью — как в бассейне, так и вне его, — думать о том, что произойдёт, если сильным рывком повернуть руль вправо и позволить тяжеленной машине сорваться в пропасть. Но тем не менее Эллисон думала. А ещё она думала о снеге. Именно его обвинят в случившемся — дорога была скользкой. Не справилась с управлением.

В итоге один страх порождает другой, а болезнь начинает прогрессировать. Когда в одном из интервью тренера Эллисон, легендарного Боба Боумана, попросили прокомментировать ситуацию с депрессией своей подопечной, он сказал: «Мы зациклены на механике самого действия и совершенно забываем о «программном обеспечении» — мы не учим спортсменов тому, как нужно бороться с давлением, хаосом и паникой. Вместо того чтобы говорить: «Будь сильным и жёстким», мы должны сказать: «Я хочу, чтобы ты был гибким, выносливым и способным к адаптации».

Суть такого путешествия в том, чтобы сделать возвращение из беспрерывного тренировочного процесса в реальность менее болезненным и более плавным. «Ты просто падаешь в ледяную воду — учёба, которую забросил год назад, родственники, которые хотят наконец получить свою порцию внимания, финансовые проблемы, которые превратились в один большой клубок и требует, чтобы их поскорее решили, и журналисты, которые создают вокруг тебя весь этот ненужный шум», — рассказывает Тайлер Клэри, американский пловец, золотой призёр Олимпиады в Лондоне. «Все хотят поговорить с тобой. Мне звонили даже те друзья, с которыми мы уже много лет не общались. Я даже завёл себе второй телефон, так как первый постоянно звонил».

В университете все хотели поздороваться с Эллисон — сфотографироваться и сказать, как они за неё рады. Сказать, что ей очень повезло. Эллисон отвечала улыбкой (спасибо мышцам за то, что они ещё помнят, как это делать) и бежала в туалет плакать. Её соседка по комнате и близкая подруга Меган Романо, которой, напротив, не удалось пройти отбор в олимпийскую сборную, пыталась понять, что происходит — Эллисон всё время спала, пропускала занятия и избегала общения с друзьями. Меган не отходила от подруги ни на шаг. «Сначала Эллисон пыталась сделать вид, что всё в порядке, но потом, когда притворяться стало уже бессмысленно, просто замкнулась в себе и всё время молчала. Я не знала, что делать, но решила, что просто буду рядом», — объясняет Меган. В общем, вернувшись после таких «весёлых» каникул к Бобу Боумену в Балтимор, Эллисон окончательно сникла. Следующие два года спортсменка проведёт в борьбе не с соперницами в бассейне, а с измученным человеком в зеркале.

У Эйприл было всё, о чём только может мечтать человек в 17 лет. Семья? Дружная и большая. Друзья? Отзывчивые и весёлые. Успех? Она капитан школьной баскетбольной команды. Но увы, ни двоюродная сестра — олимпийская чемпионка Эллисон Шмитт, ни блестящие способности, ни внимание скаутов из престижных университетов, которые уже начали присматриваться к юному дарованию, не спасли вечно улыбающуюся Эйприл от депрессии. Лишь единожды она случайно проговорилась маме о том, что с ней что-то не так. Она сказала, что не хочет жить. Несложно догадаться, что было дальше: консультации врачей, приёмы психиатров и лекарства по рецептам. Весной всё и случилось. Эйприл вышла из дома с чёрной сумкой — в ней был спрятан пистолет. Уже в лесу, недалеко от дома, она позвонила маме и сказала, что любит её. Повесив трубку, Эйприл нажала на курок.

На похоронах сестры Эллисон была поражена тем, как много людей пришли проводить Эйприл. Друзья, одноклассники, партнёры по команде, родственники, учителя — смерть Эйприл тронула всех, кто её когда-либо видел. Никто не мог понять, почему такой жизнерадостный и отзывчивый человек, объясняющий собственные успехи в баскетболе не талантом и трудолюбием, а хорошим рост и везением, покончил с собой. А Эллисон понимала. Понимала, потому что этой же зимой заставляла себя крепко держать руль и боролась с соблазном свернуть в сторону. «Со смертью Эйприл что-то изменилось во мне. Я поняла, что не имею права больше скрывать то, что со мной происходит. Я виновата перед Эйприл за то, что молчала. Если бы я открылась ей, возможно, у меня бы получилось отговорить её. Этот страх быть другим, страх признать собственную слабость заставил меня отгородиться ото всех, а Эйприл — взять в руки пистолет», — говорит Эллисон.