Наш выбор: книга о том, как устроены наши воспоминания

Какие воспоминания вам захотелось бы воскресить в памяти, если бы вы знали, что жить вам осталось считаные минуты? Какие события сияют, словно жемчужины уникального ожерелья нашей жизни? Уникального — потому что во всём мире наши воспоминания есть только у нас. Что будет порхать по вашему гиппокампу в момент прощания с жизнью, что за «бабочки» сядут к вам на руки? А если выбрать только одно воспоминание, как в японском фильме «После жизни» — по сюжету умершим приходилось делать подобный выбор, прежде чем отправиться на небеса. Воспоминание, в которое вы будет погружаться снова и снова целую вечность, самое счастливое мгновение вашей жизни. Что выбрали бы вы? […]

Профессор психологии Дорте Бернтсен руководит Центром исследований автобиографической памяти в Орхусе и занимается исключительно личными воспоминаниями. «Лучше всего мы помним период от раннего этапа подросткового возраста и до 30 лет», — рассказывает она.

Далеко не все события оставляют в нашей памяти одинаковое количество информации. У каждого из нас есть пик воспоминаний (учёные называют его reminiscence bump), приходящийся на так называемый период становления личности. На этом этапе мы получаем столько поражающей воображение новой информации, что впечатления сохраняются на всю жизнь. Люди среднего возраста, когда их просили поделиться своими самыми важными воспоминаниями, как правило, называли события, относящееся к этому периоду. Что удивительно, по вопросам данной сферы психологии учёные почти не спорят.

А если писать дневник, как Ида Джексон (создатель популярного блога в Норвегии. — Прим. ред.), — поможет ли это памяти?

Станет ли опыт воспоминанием — ответ на этот вопрос зависит от многих факторов.

Первый — насколько велико оставленное событием впечатление. Впечатления, связанные с яркими эмоциями, более сильные. Например, вы несётесь к земле с высоты 4500 метров. Или впервые целуете любимого человека, ожидая этого момента несколько недель. Ещё одна важная составляющая яркого воспоминания — то, насколько сильно оно расходится с ожиданиями. Иначе говоря, насколько оно выдающееся и исключительное.

Многие воспоминания представляют собой смесь впечатлений, полученных нами в схожих ситуациях, и содержащаяся в них информация не относится к одному конкретному событию. Например, вы всегда ездили на работу на автобусе. Об этом у вас есть своего рода общее воспоминание, помеченное ярлычком «автобус до работы». […] Или возьмём 73-е погружение Катерины Каттанео. Чувство, которое она испытала, опускаясь в тёмные глубины, пузыри, устремившиеся к свету у поверхности. Манипуляции с кислородным баллоном — всё это она уже делала 72 раза. Её опыт превратился в общее воспоминание под названием «погружение», ну или «погружение в Осло-фьорде» либо «зимнее погружение». А события, имеющие отличительные черты, остаются с нами в виде уникальных самостоятельных воспоминаний. Как в тот раз, когда Катерина впервые увидела редкого голожаберного моллюска. Или морского конька на Мадейре.

Гиппокамп устроен так, что собирает особенные, выделяющиеся из общей массы события и впечатления. Именно тогда возникает уникальный след памяти, одна из сияющих жемчужин ожерелья.

Как и в случае со всей имеющейся в памяти информацией, важно проговорить уникальное событие несколько раз — тогда оно закрепится в памяти. Немаловажно то, насколько часто мы впоследствии обращались к воспоминанию и говорили о нём. Мелкие истории из нашей жизни — мы делимся ими за обедом, на вечеринках, в соцсетях — это наполнитель для бесед, способствующий закреплению наших воспоминаний. Парадокс состоит в том, что воспоминания превращаются в рассказы и теряют живость.

Исследовательский центр Дорте Бернтсен находится в Орхусе, в Дании, там же расположен художественный музей АРоС — больше нигде в мире нам не откроется подобный вид. На крыше музея художник Олафур Элиассон возвёл круглый коридор из стекла всех цветов радуги.

Оттуда можно посмотреть в любом направлении и увидеть город с его шпилями и куполами, построенными ещё в XVII веке, — в зависимости от вашего местоположения они будут окрашены в красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый. Окраску город приобретает благодаря светофильтру, через который мы на него смотрим; наши воспоминания тоже подвергаются действию фильтров — чувств.

Личные воспоминания касаются нас самих. Они связаны с тем, чего мы хотим достичь и считаем важным, с тем, что мы определяем как важную часть собственной идентичности. Воспоминания, помогающие выстроить биографию, имеют для памяти приоритет.

Личность и идентичность возможно создать и без воспоминаний. Даже Генри Молейсон, не способный ничего запомнить, очевидно, имел некоторое представление о самом себе. Он знал, кто он, хоть и не помнил, как именно таким стал. Кто мы — определяют такие факторы, как темперамент и поведение, то, как мы воспринимаем мир и все возникающие перед нами задачи и события. Но главные воспоминания — по-настоящему яркие, определяют нас как личность и события нашей личной биографии располагают по порядку. Хоть мы, в отличие от Карла Уве Кнаусгора, не пишем о себе шеститомный труд, у каждого в памяти хранится личная биография. И это не хаотичный поток произошедших с нами событий. Биография структурирована и организована в соответствии с жизненным сценарием. Все мы писатели.

Спросите детей, кем они хотят стать, когда вырастут, — вот что вы услышите в ответ: полицейским, пожарным или врачом, а может быть, писателем, или психологом, или парашютистом. Другими словами, по их представлениям, в жизни взрослого есть работа и, вероятно, брак и дети. Уже будучи дошкольниками, мы осознаём, что жизнь движется в определённом направлении. Жизненный сценарий предполагает наличие ожиданий о том, как сложится жизнь, и его ключевые точки — первый школьный день, конфирмация, учёба в университете, свадьба, рождение детей, повышения по службе, пенсия. С течением жизни ожидания постепенно пересматриваются, а жизненный сценарий даёт доступ к воспоминаниям — путеводные нити, помогающие искать в памяти необходимую информацию, названия глав в книге жизни: «Конфирмация», «Учёба», «Свадьба», «Работа», «Прыжки с парашютом». Случается, мы активируем часть жизненного сценария — он срабатывает как сеть воспоминаний, точно так же как во время нашего эксперимента с аквалангистами сетью воспоминаний послужили моллюски, пузырьки воздуха, ласты и водоросли. Если что-то заставляет нас задуматься об учёбе, мы мысленно переносимся в студенческую столовую — появляется возможность извлечь из памяти множество воспоминаний, относящихся к тому периоду. Особенно те, что дарили яркие эмоции, выделялись из общей массы и часто обсуждались.

«Мы не в состоянии постоянно помнить всё произошедшее в нашей жизни», — подчёркивает Дорте Бернтсен.

Жизненный сценарий предоставляет нам обзор. Благодаря ему воспоминания доступны порциями. Если мы ошиблись главой, то не найдём то, что ищем. Поэтому некоторые главы нашей жизни не всегда доступны где и когда угодно. Если мы начали новую главу, для поиска воспоминаний из предыдущих потребуется больше усилий.

[…] Психолог, профессор Дорте Бернтсен изучает и спонтанные воспоминания, то есть всплывающие в памяти сами по себе, когда мы сознательно к ним не обращаемся. Но как ухватить чужие личные воспоминания в момент появления? Дорте Бернтсен работает с абсолютно будничными воспоминаниями обычных людей, не совершающими выдающихся поступков — ни в космосе, ни где-либо ещё. Испытуемым она выдаёт будильник и блокнот. По звонку будильника испытуемые записывают то, о чём только что думали, параллельно занимаясь повседневными делами. И она замечает, что нередко люди вспоминают о событии просто потому, что о нём напомнило нечто в их окружении. Значит, спонтанные воспоминания устроены так же, как воспоминания кошки, когда животное смотрит на дверцу шкафа, прищемившую ему хвост, и отпрыгивает в сторону. У людей ассоциации гораздо сложнее.

«Музыку очень часто упоминают как триггер личных воспоминаний», — рассказывает она.

Когда испытуемые перечисляют, какие воспоминания всплыли в их сознании за день и когда именно, нередко в качестве ведущей к воспоминаниям ниточки они называют звучавшую по радио музыку.

Включите музыкальный альбом, который вы чаще всего слушали в молодости, — разве вы не переноситесь сразу же в тот момент, когда впервые его услышали? Нахлынувшие чувства и атмосфера иногда имеют такую силу, что вы вспоминаете запахи и цвета, одежду и детали обстановки — всё, что казалось забытым.

«Как только самолёт приземлился, погасли надписи “Не курить” и из бортовых репродукторов полилась негромкая музыка. Какой-то оркестр душевно исполнял песню The Beatles “Норвежское дерево” (Norwegian Wood). Как всегда, от этой мелодии у меня закружилась голова. Впрочем, нет, внутри моей головы всё закружилось и замелькало с такой силой, как никогда раньше» — такими словами Харуки Мураками начинает роман «Норвежский лес».

Это история о несчастной любви, для которой символическое значение имеют определённая пластинка и песня, а в самом начале книги приводятся яркие воспоминания, возникающие в памяти благодаря музыке — неожиданно всплывающие в сознании целые пейзажи и сцены.

А как же запахи? Отвечающий за их восприятие отдел мозга расположен очень близко к гиппокампу. Люди ведь когда-то были животными, а у животных обоняние играет весьма важную роль и помогает избегать опасностей. Так почему же запах не является главным ключом к нашим личным воспоминаниям? Запах — важная ниточка, тянущаяся к ним. Согласно исследованиям Дорте Бернтсен, запах особенно важен на ранних этапах жизни. Может, всё дело в том, что детские воспоминания имеют менее тесную связь с интерпретациями и рассказами о нас самих, а потому больше места остаётся для обоняния, которое непосредственно связано с эмоциями. Или же просто в повседневной жизни взрослых людей не окружают запахи детства. Когда подобный запах всплывает, он имеет потенциальную силу благодаря следу памяти, не истёртому от частого обращения за прошедшие годы. Это временная капсула, в мгновение ока отправляющая вас в прошлое. Подумайте сами: помните ли вы запахи родом из собственного детства?