Домашнее насилие: кто виноват и что делать

— Насилие опасно, вредно и никому не нужно. Тем не менее это большая комплексная проблема нашего общества, и здесь главное — не впадать в крайности. В основе любого насилия всегда лежит неравенство. Человек, чувствующий себя равным, скорее всего, сможет что-то ответить, постоять за себя — ситуация станет видимой, и он постарается из неё выйти. Но там, где есть иерархия, где есть проявление власти одного над другим — например учитель и ученик, тренер и тот, кого он тренирует, заключённый и надзиратель, — есть почва для насилия. Ещё один важный маркер — то, как люди ведут себя после срыва в насилие. Если это только срыв, то человеку будет стыдно — он не будет снимать с себя ответственность за случившееся и попытается сделать всё, чтобы подобное не повторилось. И совсем другое, когда человек не раскаивается, продолжая настаивать на том, что его довели или спровоцировали. Такими словами он передаёт рычаги своего поведения другому человеку. При этом его не останавливает ни боль партнёра, ни его страх — он, вполне возможно, даже наслаждается собственной властью.

 

Когда женщины или мужчины поступают в больницу с синяками или кровоподтёками, это только вершина айсберга. Есть невидимое насилие, которое по своему воздействию не менее разрушительно и токсично, чем физическое и сексуальное — его трудно выявить, и оно не подлежит ни уголовному, ни административному преследованию. Речь идёт о психологическом и экономическом насилии. О ситуациях, когда человек отнимает зарплату у своего партнёра, заставляя его или её выпрашивать деньги, или об отношениях, когда человека на протяжении длительного времени унижают и с помощью манипуляций пытаются заставить делать что-то против воли.

Мужчина поощряется обществом к отстаиванию своих прав — к драке, к наглому и активному ухаживанию. Он не может раскиснуть или заплакать, но имеет право ударить. Если мужчина заплачет во время конфликта, для общественного сознания это будет странно. Логичнее, если он начнёт драться. К женщинам же противоположные требования. Она, напротив, должна смягчать острые углы, быть вежливой и решать все конфликты словами, а для физических разбирательств между женщинами есть обидные ярлыки типа «кошачьи драки». Мужская же драка всегда остаётся настоящей дракой.

 

Проявление насилия не коррелирует с уровнем интеллекта или социальным благополучием. Немало случаев, когда образованные и даже гениальные люди проявляли насилие по отношению к близким. Человек может быть кем угодно, профессионалом своего дела, высокопоставленным чиновником, врачом, интеллектуалом — его социальный статус сам по себе не гарантия для тех, кто с ним рядом. Насилие происходит от обладания властью и желания причинить боль другому. Именно поэтому оно встречается в любой среде, в том числе и в благополучной.

Пострадавшая никогда не виновата в том, что её ударили. Она не может нести ответственность за летящий ей в лицо кулак. За него отвечает тот, кому этот кулак принадлежит. Но общество тем не менее часто пытается найти оправдание насильнику и обвинить во всём жертву. Такое поведение можно объяснить социальным феноменом «справедливый мир». Мы все знаем, что мы хрупки и смертны, и что с нами может случиться всё что угодно. Но мы предпочитаем «закрываться» от этого знания и жить так, будто контролируем ситуацию: если вести себя хорошо и правильно, то мир будет отвечать тем же. Если я буду по-доброму относиться к людям, то и они будут добры ко мне. Если я люблю человека и забочусь о нём, то и он должен отвечать мне взаимностью. Это одна из базовых человеческих иллюзий. И когда человек сталкивается с тяжёлой ситуацией, например, женщина видит свою подругу с разбитым лицом, то первое, что она спросит, будет: «За что он тебя так?» Это защитная реакция, попытка сохранить идею «справедливого мира», в котором подруга якобы сделала что-то не так и за это получила наказание. Нам трудно смириться с иррациональной и несправедливой жестокостью, с жестокой правдой нашей беззащитности и опасностью мира. Мы предпочитаем считать, что мы бессмертны — планируем что-то на годы вперёд и живём так, будто всё контролируем. Именно поэтому первые чувства, которые испытывает и сама потерпевшая, это стыд и вина. Концепция «справедливого мира» настолько сильна, что сама жертва начинает искать причинно-следственные связи и пытаться найти ситуацию, в которой она повела себя неправильно. Это нужно для того, чтобы в дальнейшем не совершать подобных «ошибок». Ведь если вести себя правильно, то всё опять будет хорошо.

 

Это сильное когнитивное искажение, и если пострадавшая остаётся в такой ситуации надолго, её психика деформируется. Она верит: если она иначе скажет, иначе оденется, иначе улыбнётся, иначе что-то сделает, то побои прекратятся. Это очень сильная психологическая защита, и чтобы её «разбить», нужны осознанность и информированность. А с этим у нас проблемы. Ведь наше общество фокусируется на самой жертве — на том, во что она одета, как она себя ведёт. Женщины не хотят признавать, что такое возможно, а мужчины — что они на такое способны. В этой ситуации важно, чтобы рядом с пострадавшим оказался человек, который поддержит и скажет простую истину о том, что насилие в принципе недопустимо.

Та же концепция «справедливого мира» говорит о том, что если на тебя напал незнакомец на улице, то ты заслуживаешь жалости и поддержки общества. Хотя в случае сексуального насилия нет гарантии, что человек получит поддержку. Тем не менее здесь легитимизируется тот факт, что ты пострадавшая сторона и имеешь право жаловаться. С домашним насилием всё жёстче. Женщина может думать: «Вроде я же сама его выбрала, он хороший отец и в самом начале так красиво ухаживал». От этого ей ещё более стыдно. А поскольку никто из нас не способен в одну секунду выключить чувства, то она ещё может продолжать любить своего мучителя. К тому же часто бывает так: с утра муж ударил жену, а в обед как ни в чём не бывало разговаривает с ней и улыбается. Женщина не понимает, как такое возможно, теряется, перестаёт верить собственному восприятию. Она должна совместить этот образ его агрессивного с его же романтическими ухаживаниями, влюблённостью, детьми и семьёй. Ей сложно осознать, что всё рухнуло. Лишь десятки из сотен тысяч женщин способны сразу же собрать вещи, забрать детей и уйти. Но у таких женщин, как правило, есть куда уходить — есть близкие, которые их примут и поддержат. Но если нет ни поддержки, ни путей к отступлению, то ситуация закольцовывается. Женщина продолжает жить со своим насильником, и чем дольше она с ним живёт, тем сильнее она боится и меньше понимает себя. Тем больше, к сожалению, у общества причин сказать: «Она же не уходила».

Причин для проявления насилия много. Есть причины органические, человек неспособен к эмпатии, не умеет чувствовать других людей. Нередко насилие воспроизводят те, кто сам в детстве подвергался насилию. Новорождённый ребёнок — чистый лист, и то, какие поведенческие схемы у него будут сформированы, зависит от его окружения. Люди, склонные к насилию, выросли в среде, в которой не было возможности развивать эмпатию. Когда они испытывают гнев, у них нет инструментов контроля и нет импульсов, которые их бы останавливали. Согласитесь, каждому человеку хотя бы раз хотелось кого-то ударить или даже убить. Почему мы этого не делаем? Не только потому, что страшно. Мы чувствуем страдания другого человека. У нас работают зеркальные нейроны, и ту боль, которую мы потенциально можем причинить другому, мы примеряем на себя. И нам больно от представления чужой боли. Но если человека растили с мыслью, что он лучше других, что сила — это главная ценность и приоритет, или к нему самому применяли насилие, то взрослея он становится потенциальным насильником.

 

У людей, которые практикуют домашнее насилие, брали интервью и пытались выяснить, зачем они это делали. Так вот, у них была масса отговорок, причин: они просто хотели научить или проучить, их самих довели, с ними спорили, а нечего было — это всё текст, который показывает отношение к другому не как к равноценному. Партнёр должен быть тебе равным. Можно ли поучать ребёнка через побои? Мы за него отвечаем и обязаны научить его всему, что знаем, но лупить его и говорить, что это для его же блага, значит разрушать его психику. Впоследствии он будет думать, что «любят и бьют» — это норма. Что любовь — это унижение.

Насилие — это не только синяки, кровоподтёки и рубцы на коже, это ещё и удар по личности. Нередко люди, которые систематически подвергались побоям, вырастая, говорят: «Меня вот били, и ничего — человеком вырос». Но тем не менее исследования говорят об обратном — такие дети хуже ведут себя в стрессовых ситуациях и во взрослой жизни имеют повышенный риск столкнуться с разного рода зависимостями, например стать наркоманами или алкоголиками.

 

Насилие над ребёнком бьёт по разным аспектам его жизни и плохо отражается на его будущем. Мир для него становится небезопасным. У него больше проблем в отношениях — ему сложнее поверить, что его могут любить просто так.

Фраза «бьёт — значит любит» не имеет никакого отношения к любви и может быть интерпретирована как «ты моя собственность, и я имею право делать с тобой всё, что захочу». Даже если женщина сидит дома, а семья живёт на зарплату мужа, это не даёт ему право никого бить — ни жену, ни детей. Это не любовь. Любовь предполагает равенство — вы находитесь вместе добровольно. С момента первого удара вы никогда не узнаете, добровольно ли с вами человек или из-за страха.

Если люди живут вместе не один год, то вряд ли сексуальное влечение будет ежедневно на одном и том же уровне. Люди могут болеть, быть уставшими, невыспавшимися и попросту не хотеть секса. А также не хотеть его ещё по тысяче причин. И заставлять человека заниматься с вами сексом против его воли, значит насиловать его. Женщины, нередко ведомые страхом быть оставленными или мифом «раз муж — я должна», сами принуждают себя к сексу по требованию партнёра, но это разрушительная и вредная практика. Ни вы, ни ваш партнёр не обязаны заниматься сексом, если не хотите. Бывает, мужчины сердятся и спрашивают: «Как же так, а почему она не хочет? А зачем вышла за меня замуж?» Ну, когда вышла — хотела. Значит, что-то изменилось, и надо искать причины, если отношения вам дороги. Искать причины охлаждения и устранять их. Но ничто не даёт вам право насиловать партнёра. Считаете секс жизненной необходимостью, «вынь да положь»? Имеете право искать другого партнёра. Но не насиловать.

Семья — это единый организм. И если синяки можно скрыть, то плохое настроение, страх и слёзы не спрячешь. Дети моментально считывают подобные вещи и сильно от них страдают. Видя, что папа бьёт маму, а она после этого замазывает синяки и улыбается, дети оказываются перед сложным вопросом — они, во-первых, должны как-то себе объяснить происходящее, а во-вторых, решить, правильно это или нет. Скорее всего, если даже руку поднимают не на них, им безумно страшно. Или безумно горько.

 

Причина, по которой пострадавший может задержаться в отношения и «ещё раз попробовать», должна бы быть только одна: насильник действительно осознаёт свою вину и хочет измениться. Только в этом случае имеет смысл остаться и посмотреть, к чему это приведёт. Дело здесь не в «ещё одном шансе», а в идее требовательного милосердия. Вы можете помогать человеку измениться, но только в том случае, если он сам этого хочет и активно что-то для этого делает. В домашнем насилии существует такой цикл, когда сначала бьют, потом извиняются и устраивают «медовый месяц», а потом снова бьют. Поэтому важно не только желание перемен, но и само действие, стремление к стойкому результату.

Часто домашнее насилие приводит к изоляции. Именно поэтому важно не обрывать социальные связи и не отказываться от общения с людьми. Нужно стараться не попадать в зависимость и искать помощи — обращаться в кризисные центры или к психологам. Это как с детьми: ребёнка с детства учат — если к тебе кто-то пристаёт, то нужно подойти и сказать об этом воспитателю. Если он никак не реагирует, значит, надо подойти к другому воспитателю или к другому взрослому. Нужно обращаться за помощью до тех пор, пока не найдётся тот, кто решит проблему. Так и в случае с насилием: нужно найти группу поддержки. Только осторожнее в Интернете — там вы, скорее всего, со словами сочувствия получите и поток грязи. Ищите абсолютно поддерживающих вас людей. Как только наступает кризис, вы имеете право разделить всех на две группы: после общения с ними мне лучше / после общения с ними мне хуже, и общаться только с людьми из первой группы. При этом даже родители и близкие друзья могут оказаться во второй, тогда общение с ними стоит на время прекратить. Но группа поддержки нужна — в одиночку из цикла домашнего насилия выбраться трудно.

 

Нет никакого мирового заговора против женщин, но женщины гораздо чаще оказываются жертвами бытового и домашнего насилия. Мужчины тоже бывают жертвами домашнего насилия, но значительно реже. Можно сказать, что это две разные стороны патриархата. Мужчины больше пьют, так как снимают стресс алкоголем, чаще болеют и раньше умирают, в том числе от эмоционального стресса, который они не умеют выразить. «Настоящий» мужчина скорее разорвётся, чем с кем-то поделится или обратится за помощью. Так что от этой системы ценностей страдают все.

ГБУ «Кризисный центр помощи женщинам и детям» 

 

Национальный центр по предотвращению насилия «Анна»

 

Кризисный центр для женщин. ИНГО

 

Независимый благотворительный центр помощи пережившим сексуальное насилие «Сёстры»

 

Центр экстренной психологической помощи МЧС России